Симон, бывший узник нацистского концлагеря, написал одну историю происшедшую с ним в Польше. Он работал уборщиком в нацистском госпитале, где лечились солдаты, воевавшие на Восточном фронте. Однажды к нему подошла медсестра, взяла его за руку и притащила к молодому эсэсовцу, он был офицером умирающий от ран.
Обмотанный влажными от сочащейся крови бинтами, Карл, которому было приблизительно чуть больше двадцати, ухватил Симона за руку, как бы боясь, что тот убежит от него.
- Я хочу поговорить с евреем. Вы еврей? Я сделал евреям столько зла и хочу получить прощение, от еврея. Я не могу умирать не прощенным! Ты слышишь? Мне страшно и Бог уже не раз являлся мне!
Что сделал этот молодой офицер? И вдруг этот человек в панике заливается слезами и умоляет простить его. Он поведал то, что произошло с ним.
Его часть захватила одну русскую деревню, куда согнали несколько сот евреев. Отделению, в котором он служил, приказали расставить полные канистры с бензином в одном из домов, куда затем согнали приблизительно двести евреев, а может, было и больше. Затем в окна полетели гранаты, и дом загорелся от взрывов. Солдатам было приказано стрелять в каждого, кто попытается бежать. Им нужно было гореть заживо.
Молодой эсэсовец продолжал рассказывать далее:
- В окне я видел мужчину, стоящего и держащего ребенка на руках. Его одежда пылала в огне. Одной рукой он держал двух летнего ребенка, другой -- закрывал от жара глаза беззащитного малыша. Рядом видно стояла женщина, мать ребенка. Вдруг, выдавив плечом окно, мужчина выпрыгнул на улицу, за ним -- его жена. Я всё это видел и сам находился в пьяном угаре… В этот момент я не понимал что делал, по приказу я нажал на спусковой курок... Я не могу этого забыть... О, Боже... Они умирали медленно от ожогов и ранений…Я продолжал палить по ногам…Я не могу этого забыть...Этот взгляд ребёнка… Не могу…
Молодой эсэсовец помолчал и затем продолжил:
-- Я знаю, что то, что я вам рассказал это просто ужасно. Столько раз я хотел рассказать об этом еврею и умолять его о прощении! Я знаю, что многого прошу, но без вашего ответа я не смогу спокойно умереть.
Вот два человека -- как миллионы до и после них -- решали вопрос прощения. Симон рассказывает нам, как он поступил дальше: «Я встал, посмотрел на него, на его протянутые ко мне руки и слёзы в глазах... Наконец, я принял решение и, молча развернувшись, покинул палату, так не сказав не слова. Но в моём сердце была радость, в том что Бог покарал злодея».
Нацист ушел в вечность, людьми не прощенный.
Симон пережил концлагерь, но не смог забыть молящего о прощении эсэсовца. Возможно, он должен был все-таки простить? Он рассказал эту историю и закончил эту повесть словами: «А вы простили бы?»
А как бы поступили вы? Как бы вы повели себя на месте Симона? Если бы это были ваши родственники? Ваша жена? Ваши дети?
Комментарий автора: Эту историю я взял в одной книге. Ну как трудно простить...
А может даже и просто невозможно...
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Крик души : Из переписки с одной девушкой (пятидесятницей) 2007 - Сергей Дегтярь С Инной Цимбал я познакомился через интернет. Я искал девушку, которая меня будет понимать и которая захочет и сможет разделить со мной мою жизненную судьбу вместе в горе и счастье. Я уже не был пятидесятником и сочувствовал доктринам церкви Бога (7 Дня). Я в надежде завёл с ней интернет-переписку и часто звонил ей и мы общались. Но, она помогла мне понять, что я не смогу идти с ней в одной упряжке. Мы расстались. Мои и её взгляды и мой социальный статус противились нашим мечтам и чаяниям.
Она хотела меня спасти от гибели в ереси "законничества" и "субботничества", но, поняла, что говорить со мной бесполезно. А я думал, что действительно не безразлисчен ей. Какой я всё-таки глупый, наивный и доверчивый. Печальный опыт, но, я взял пользу опыта даже в этом. Мне всё равно - будет ли меня кто-то любить или нет. Я уже привык, что должен любить всех, независимо от их отношения ко мне. Она хотела спасти меня от заблуждений, а я хотел лишь только взаимопонимания и того, чтобы меня принимали просто таким какой я есть.
